Отзыв: Откровения Афонского паломника. Май 2016
«Интересно, почему вы все с таким нетерпением снова спешите туда? И вообще, зачем мы туда едем?» — с таких вопросов началось мое знакомство с о. Евгением, прибывшим с группой паломников из России в аэропорт г. Салоники. Заготованного ответа как то сразу не нашлось, поэтому состорожничал: «Давайте вернемся к этому по возвращению с Афона». Забегая вперед, скажу, что в конце нашего паломничества, как мне показалось, вопрос разрешился как то сам собой, причем у каждого по-своему. Но тогда, пока мы ехали к месту первой ночевки, я решил поразмышлять вслух: «Что для меня значит Афон? Разве обязательно надо куда-то ехать, искать „за три-девять земель“ некую особую благодать? Ведь известно, что Бога прежде всего следует искать внутри самого себя. Да, святые отцы без сомнения в этом правы, но правы они и в том, что открыть для себя и в себе Бога возможно лишь максимально очистившись, максимально приблизившись к Его Подобию. Возможно ли это в нашей повседневной суете? Да, конечно, ты стараешься честно подготовить себя к исповеди, в конце недели, напрягая все силы, чтобы отвлечься от недоделанных дел и от рабочей усталости, пытаешься усердно стереть накопившуюся пыль раздражения, подмести выброшенные в гневе бессмысленные грубые слова, ощутить чувство стыда за свое глупое самолюбие — все это, вчитываясь в мудрые слова молитвенного Правила и параллельно укладывая детей спать. Да, принимая святые Дары, ты чувствуешь прилив радости и теплоты и понимаешь, все это промыслительно. И все-таки, через какое-то время понимаешь и другое — этого было недостаточно, нужна „генеральная уборка“, или, если хотите, «полное переливание крови». И тогда ты начинаешь готовиться к новой поездке на Афон.
Когда ты прокладываешь очередной маршрут через уже изведанные тропы и места ночевок, тебя это не смущает. Во-первых, потому что ты не турист, и тебе необязательно ставить новый флажок на карте. Во-вторых, ты прекрасно понимаешь, что вступаешь под покров самой Богородицы, которая Сама направит тебя на путь и приведет к нужным людям. В-третьих, потому что похожих паломничеств на Афон никогда не бывает, два раза в одну и ту же реку вступить никогда не получится, и ты обязательно вернешься с новыми для себя открытиями и, без сомнения, новым духовным опытом. Это паломничество не стало исключением.
Есть о чем вспомнить: теплый прием в Новом скиту, испытания на выносливость и терпение при подъеме в Гору, «историческая встреча» с другим немецким приходом в монастыре св. Павла и долгая беседа с о. Алексием, когда мы несколько раз желали друг другу «Спокойной ночи» и вновь продолжали затронутую тему или начинали новую, молебны у «Млекопитательницы» и «Достойно есть», ночевка у «Иверской», интересные лекции о. Ильи об иконописи и истории монастырей, беседа с о. Виктором об Иисусовой молитве на мельнице св. Силуана, послушание в Пантелеимоновом монастыре и праздничное богослужение с раскачиванием большого панакадила, когда мурашки разбегались по всему телу. Все это конечно уже невозможно вычеркнуть из памяти. И все-таки, были еще и моменты, которые оценить одним сознанием уже невозможно, поскольку они коснулись самых потаенных уголков твоей души и дали прикоснуться к чему-то может тебе доселе неведомому. Один из таких моментов произошел во время ночевки на вершине Горы.
Как обычно, группа растянулась на подъеме. Те, кто покрепче, шел быстрее, чтобы занять места в «Панагии» — хижине, расположенной под самой вершиной, на высоте 1500 метров (вершина горы Афон — 2033 м.). Уже на середине пути начали поступать неприятные новости, и мы поняли, что новых искушений нам не избежать. Несколько русских паломников, спускающихся с Горы, сообщили нам, что в хижине очень много людей, все места давно заняты, а храм Преображения на вершине закрыт из-за ремонта (впервые), и ключи можно найти только в Лавре, о чем мы естественно не знали. А ведь у нас, как обычно, была запланирована литургия на рассвете. Мы конечно побурчали, погрустили, но надо было догонять остальных. Хоть встретили нас и невесело, отчаиваться не стали, решили отслужить утром литургию в «Панагии», в маленькой церквушкe Пресвятой Богородицы и приступили к организации ночлега. В этом нам здорово помог «местный старожил», Павел (многие, может из-за рясы, называли его о. Павел). Раньше таковых здесь никогда не было, каждый приходящий становился временным «хозяином». Но Павел здесь явно себя нашел. О том, как он здесь появился и кто его назначил на это послушание, возникло сразу несколько легенд, видимо рожденных в шутку им самим. Тем не менее, он очень умело распределял множество вещей и продуктов, оставшихся от предыдущих паломников, среди вновь пришедших и нуждающихся, сопровождая все это веселыми фразами, становившимися сразу «хитами дня». Именно он помог половине нашей группы разместиться прямо на полу церквушки, а другим сообщил, что на вершине, в бывшей бытовке, расположенной прямо под храмом на краю обрыва, теперь есть 3 двухярусныe кровати и печка-«буржуйка». Так что, если мы не боимся замерзнуть и возьмем с собой дрова, можно рискнуть. И мы рискнули… Но сначала решили подняться все вместе и отслужить наверху молебен.
Невероятная для вершины горы тишина и безветрие, горящие глаза от эмоций на покрасневших от заката светящихся лицах, а кругом — разлетевшиеся в разные стороны облака, открывшие вид на весь полуостров Афон, море и окружные острова, и самое главное — молитва, вырывающаяся из глубин души и уплывающая вместе с облаками в бесконечность. Это незабываемо. Чтобы успеть до темноты, ребята стали спускаться, а мы всемером остались. И была ночь…
Мы затопили печку, потрапезничали, побеседовали и мирно легли спать. Ничто не предвещало никаких катаклизмов. Но это Афон! Нас разбудили оглушительные взрывы, огненные вспышки в окне, жуткий гул трубы, стук града. Мы оказались в самом эпицентре бури. Помню в детстве мы пытались расчитывать расстояние до грозы по времени между вспышкой молнии и ударом грома. Здесь оно равнялось абсолютному нулю. Пришло действительно ощущение какого-то Абсолюта. И вроде бы даже не было страшно. Наоборот, было радостно, радостно от ощущения твоего непосредственного участия в чем-то от тебя совсем независимом, великом и страшном. Ты оказался в «одной плоскости» с другим миром, на «том же этаже» или, как пишет св. Паисий Святогорец, на той же волне, которая связывает транслятор с приемником. И мы молились, и было утро, и было хорошо… Когда мы открыли дверь, весь склон горы вместе с храмом Преображения Господня лежал под слоем чистого, белого снега. Мир преобразился. С надеждой, что преобразились и мы, поспешили вниз к литургии. Впереди нас по камням бежал ручеек, образуя проталинку, удивительным образом предугадывая и выявляя спрятанную под снегом тропинку. Да, на Афоне есть место Чуду.
Необычное ощущение посчастливилось пережить еще раз, в последний день, по пути к «Скоропослушнице» (монастырь Дохиар), конечному пункту нашего пребывания на Афоне. Мы только что вышли из монастыря Ксенофонт, после незапланированной беседы с настоятелем. Кто бы мог подумать, что игумена монастыря можно встретить в монастырской лавке, вот так просто продающим иконки и иную церковную утварь. Мы даже сначала замерли на какое то время, но увидев улыбающийся, добрый взгляд, подошли за советом. Тут же рядом оказался послушник, хорошо говорящий на русском, который смиренно перевел каждому из нас пастырское наставление. Слава Богу!
И вот ты идешь по дороге рядом с батюшкой, и к тебе подступает неожиданное и неудержимое желание молиться. Каким-то образом батюшка явно это чувствует, и начинает отставать. Впереди дорога, сзади дорога, а посередине ты, в полном вакууме. Наверное каждый из нас в эти последние моменты пытался что-то еще успеть, за что-то зацепиться, что-то удержать и взять с собой. Трудно сейчас утверждать, но тогда казалось, что слова молитвы произносились вслух, не с тем, чтобы их кто-то услышал, людей вокруг не было, но чтобы этим постоянно поддерживать открытую беседу с Тем, Кто явно был где-то рядом. Все было открыто!
Каждый из нас знает: невозможно „измерить“ Благодать, нет такого прибора. Но мы теперь точно знаем, ее можно ощутить и ею жить. На Афоне мы были постоянно под ее защитой, и сами пребывали в ней. Особенно это ощущалось на следующий день после возвращения. Представьте, большая (а для Афона просто огромная) группа из 16 человек, совершенно разных, целую неделю существует в мире и согласии как единая семья, переживает и сопереживает каждому в радости и печали, возносит истинную соборную молитву. И вдруг, оказавшись снова на «берегу», тут же начинает попускать себе какие-то казалось навсегда отступившие недовольство, раздражение. Наверное, это неписанный закон паломничества: до, а особенно после, тебя обязательно будут преследовать разного рода искушения. И хорошо, если ты об этом заранее не забываешь, готов к этому. Тогда подойдешь по-другому и получишь плод. Поэтому мы тогда и пообещали друг другу: как только начнешь «теряться и терять себя», вспоминай Афон, это святое место, единственное и неповторимое. И тогда увидишь себя вновь на палубе парома с парящими над головой чайками, вдали скрывается за мысом Гора, и тебя вдруг взрывает изнутри, слезы подпирают набегающей волной, и надрывающимся голосом ты поешь среди шири Божьего мира: «Богородице Дево радуйся! Благодатная Марие Господь с Тобою!»
Мы обязательно вернемся. И будем возвращаться. Снова и снова…
